Про тех, кто разрушал СССР. Диссиденты: от всеобщего народного восхищения до полного забвения. Борис Борисенко
Притча: свезенных на объект массового забоя баранов волнует незнакомая обстановка, витающий запах крови. Угрозы общественному порядку нет, но будут трудности у забойщиков. Тогда выпускают его — козла согласия, авторитетного, красноречивого. «Успокойтесь, братья, — заявляет, — вы избранные, следуйте за мной, я поселю вас на библейских пажитях». Баранье общество в восторге, толкаясь и теснясь устремляется за мессией… Через какое-то время их подвешенные туши направляются на разделку, а он с чувством исполненного долга гуляет земными пажитями, наслаждается жизнью.
… В 1991 году грянул гром, наш общий дом покосился, а скоро и вовсе рухнул, пишет колумнист украинского еженедельника «2000» Борис Борисенко. Но мы не сожалели, большинство граждан уже были подготовлены к выгодам независимости: избавимся от необходимости кормить голодную Россию, а возвращенного из Англии золота Полуботка хватит, чтобы жировать нам и внукам. На львовщине, кроме всего прочего, витала эйфория от заявленных планов В. Черновола — с весны 1990 г. председателя облсовета и полноправного хозяина области — создать образцовый регион на зависть остальной Украине. Мы верили обещаниям — как можно не верить многолетним узникам совести, легендарным диссидентам, украинским Гарибальди и Боливарам, заслушивались их речами, вместе с ними скандировали «Ганьба!» и «Геть!» прогнившему режиму.
Эйфория просуществовала недолго: заводы останавливались, зарплата не выплачивалась, митингов и демонстраций против виновников власть не устраивала, на протесты граждан кумиры не реагировали. Вместо процветания, область стала одним из лидеров уничтожения промышленного потенциала. В 1992 году, сдав дела побратиму Горыню, Черновол отбыл в Киев, где полностью окунулся в политику. Шапка реформатора оказалась не по Сеньке.
В лихие 90-е, с их нуждой, отчаянием, беззаконием, мы, наивные, простодушные все еще верили, что вот сейчас правозащитники встрепенутся, вспомнят свое предназначение, встанут грудью за наши права и все вместе мы выправим положение. Увы, к удивлению, обнаружилось, что судьба обездоленных никого не взволновала и не опечалила, ни грудью и никакой другой частью тела никто не встал, не подал даже робкого голоса в знак протеста. На обращения, призывы отвечали маловразумительными оправданиями. Все встало на свои места, когда Л. Лукьяненко заявил: «Я не правозащитник, я — националист!». В смысле, права подождут. Остальные согласно поддакнули. Многолетние сидельцы советских лагерей оказались полузащитниками, бегунами одностороннего движения, и были такими изначально.
Позолота начала тускнеть, осыпаться, избиратели отворачиваться, кумиры погрязли во внутрипартийных распрях, расколах, межпартийных склоках. Чтобы удержаться на плаву, стали делить нас на своих и чужих, сортируя как мусор на перерабатывающих заводах. И мы повелись на это, горделиво похвалялись своими достоинствами и клеймили чужих за вредительство.
Параллельно набирали ход настырные, без комплексов комсомольские вожаки, ринувшиеся к ним карьеристы, плутоватая интеллигенция, стукачи, орденоносцы, лауреаты, отсидевшиеся какое-то время в тени. Под флагом демократов, подминая или обласкивая диссидентов, они тоже зажигали речами, витийствовали, обещали, попутно непомерно обогащались, чего не делали их предшественники, не утратившие еще совковой начинки и опять шли по кругу, прибирая к рукам государственную власть.
Мы какое-то время недоумевали, разинув рты, но продолжали верить в посулы, проигнорировав предупреждения Гоголя: «Что ни скажут, все соврут, сучьи дети. У них правды и на копейку нет», забыв народную мудрость: «Речист — да душою нечист». С этими мы стали революционерами, падкими на халявщину, а за приличную плату готовыми к вандализму.
Напоследок, пусть не покажется крамольным вопрос, который много лет на языке: стоило ли диссидентам страдать в лагерях, чтобы сравнительно быстро опуститься с первых ролей политической жизни в обоз компартийных и комсомольских карьеристов, клеймивших их в свое время как врагов — антисоветчиков и в конечном итоге исчезнуть, не оставив практического следа в памяти народной?
Тем не менее, миссию свою они исполнили, получили долю правительственных наград. Нам же, после всего, что позволили сделать с собой, осталось лишь безучастно наблюдать чужие праздники и недоумевать, почему после блистательных революций устроенных нами, мы стали катастрофически нищать, а во власти обнаружилась масса проходимцев.
